"Поражаюсь,- а ну-ка сумейте-ка,
То классической лирой певца,
То простою крестьянской жалейкою
Так тревожить людские сердца!"
Ярославский поэт Лебедев.

"Когда-то, восхищаясь красотой русских песен, Николай Васильевич Гоголь писал: "Русь! Русь! Вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека… какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?
Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет и рыдает, и хватает за сердце?… У! Какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!…"
Русь - это и тот одинокий пахарь, заклинающий свою ниву, это и летящие над реками и долинами кличи русских богатырей.Это и шум разинского войска, топот конницы Пугачева, пестрящий иностранными флагами рейд Петербурга и слезы оставленной Москвы. Русь - это и геройская слава русского воинства, побеждавшего врагов земли родной.Это и вольнолюбивая гордость народа, борющегося с порабощением.И на всем пути, мгноговековом и нелегком, жизнь России, судьба России отражалась в ее правдивых песнях, вобравших неброскую красоту ее неба, утреннюю свежесть земли, раздолье неоглядных степей, силу богатырских рек и душевную щедрость ее могучего народа.
"Время оставляет след - вчера, сегодня, завтра. В событиях, фактах, в камнях, руинах, в сердце и памяти народной. Нити времени, соединяясь, плетут правдивую летопись, которой нет конца. История отражается в жизни людей, в облике городов и сел, в красках художника, в резце скульптора, в рифмах поэта, в слове писателя, она - в песне народного творца, в музыке композитора, в летописи времени.
Перелистаем же страницы этой удивительной летописи и задержимся на тех из них, которые ожили в звуках, став одним из красивейших творений человека - песней!" (Г.Соболева, "Россия в песне", М: "Музыка", 1976г., стр.3)
Этими словами Г.Соболевой из книги "Россия в песне" однажды начал учитель литературы урок в нашем классе. Было это год назад, когда мы изучали тему "Лирические и исторические песни". Мы листали эти страницы и восхищались народными творениями. А сердце переполнялось гордостью, так как многие песни, услышанные нами на уроке, как оказалось, и сейчас поются, как народные, хотя у них есть авторы - незаслуженно забытые ярославские поэты, да, именно ярославские! Нам есть кем гордиться, живя в Ярославском крае. И.Суриков, Л.Трефолев, Н.А.Некрасов, Ю.Жадовская и еще десятки новых для нас и уже знакомых поэтов - земляков.
"Стихотворная форма сильнее влияет на душу человека; да и толчок-то к писанию стихов поэты из народа получали от русских песен, которые они слыхали у себя в деревнях и знают их с детских лет." Так писал И.А.Белоусов в "Очерке о крестьянских поэтах" в 1899 году.
1899 - 1999 г.г. - удивительно! Прошло сто лет, а стихи и песни, о которых вспоминал Белоусов в очерке, читают и поют до сих пор! "Тонкая рябина" И.З.Сурикова написана в 1864г - 135 лет назад. "Песня о камаринском мужике" Л.Н.Трефолева - в 1867г., "Дубинушка" в трефолевской обработке прозвучала в 1865 году. "Правда о народе, звучавшая в песнях Сурикова и Трефолева, тревожила гражданскую совесть. Певцы доли народной, певцы самобытные, "размашисто талантливые", мечтали разбудить своей песней Россию", - так писала во вступительной статье к книге их стихов и песен М.Ваняшова.
Прислушайтесь к тому, о чем поют наши родители, деды, и вы обязательно услышите: "Степь да степь кругом", "Помню я еще молодушкой была", "Располным - полна моя коробушка", "Что ты жадно глядишь на дорогу", "Меж высоких хлебов затерялося", "Я все еще его безумная, люблю", "Нива моя, нива, нива золотая…". Песни литературного происхождения еще очень популярны в ярославском устном репертуаре. Меньше помнят песни календарные, святочные, сенокосные, свадебные, когда-то пленявшие слушателей своей поэтичностью и задушевностью. Хотя эти песни в большинстве своем забыты, некоторым из них возвращают жизнь детские фольклорные ансамбли, такие, как наша "Козуля". А вот песни исторические, "фабричные", рабочие, революционные мы слышим очень редко, о них мы узнаем чаще из книг, хотя песни "О Стеньке Разине" до сих пор "застольные".
Перелистаем же страницы песенной летописи и остановимся на тех из них, что созданы в нашем Ярославском крае. "Обычаи, обряды, поверья, заговоры - одна из первых звучащих страниц прошлого России, отразившая в характерном складе речи, в строе и образности стихов, в песенных напевах приметы Родины, черты духовной жизни народа… Наивно веря во всемогущество обрядов и заклинаний, неграмотный человек искал в них защиту от злых стихийных сил, от бед и напастей, мечтая о сохранении урожая, здоровья, жизни. Особенно много обрядов было связано с крестьянским земледельческим календарем. Они вносили в обыденную жизнь крестьян яркость праздника, красоту искусства." (Там же, стр. 6-7).
В декабре, когда зима лютовала с особой силой, люди с надеждой смотрели на солнце. "Солнце на лето - зима на мороз",- говорили в народе, устраивая в канун "поворота"(25 декабря) зимний праздник Коляды. В древней Руси этот праздник сопровождался величанием, поздравлениями. Люди с шутками, прибаутками ходили группами от дома к дому и колядовали - пели песенки - колядки.

"Тетенька добренька, Дай кулички сдобненькой Каляда, маляда Накануне Рождества Подавай, не ломай, Все по целой подавай. Если крошечку уронишь, То и бога не замолишь. Не подашь лепешки - Разобьем окошки. Не подашь пирога - Уведем корову за рога."
("Песни и сказки Ярославской области", под общ. ред.Э.В.Померанцевой, Ярославское кн-ое изд-во, 1958, стр.159).
Заканчивалось все пожеланиями добра и благополучия: "На каждую пищу - пудов по тыще!" В зимние праздники существовал и обычай святочного гадания под пение подблюдных песен.

"А я золото хороню Чиста серебро хороню. Я у батюшки в терему, Я у матушки в высоком. Пал, пал перстенек В калину - малину, В черную смородину. Гадай, гадай, девица, Отгадывай, красавица, В коей руке былица. И я рада б отгадала, Кабы знала каб, я ведала, Через поле идучи, Русу косу плетучи, Шелком первиваючи, Златом приплетаючи. Ах, вы, кумушки, Вы, голубушки, Вы скажите, не утайте, Мое золото отдайте…" (там же, стр. 159-160).


Каждое время года несло свои праздники: Масленица, Ивана-Купалы.
"Масленица, масленица, Симеонова племянница! Обпоснишься, обмолоснишься! Завтра постный день - Опоганишься!" (там же стр. 162).


Затихали купальские песни, замирали праздники - наступала пора уборки урожая. И разносились над полями другие песни, песни жалобы на нелегкую крестьянскую судьбу. Закнчивалась страда, зерном наполнялись закрома, и песни вновь входили в крестьянскую жизнь. Но праздники осенью были особенными:они были связаны со свадебными и семейными обрядами. Ярославцы, гуляя свадьбу, пели:

"Как во нашем саде Мята припадала, Мята припадала, Травой зарастала. Косу попросите, Мяту прикосите, Всю траву прижать. А кто у нас холост, А кто неженатый? Михаил-то холост, Иваныч неженатый. По горнице ходит, По новой гуляет, К зеркалу подходит, В зеркало глядится, Сам на себя дивится: - Эко я хороший, Эко я пригожий, Хорош уродился, Хорошо срядился, Сюртук нараспашку, Сапоги внатяжку, Галстучек с духами, Цепочка с часами. На коня садился, Конь под ним бодрился. Он лугами едет - Луга зеленеют, Цветики алеют, К терему подъезжает - Нюрочка встречает, Ивановна принимает. В гости пригласила, За стол посадила, Водочкой поила…" (там же, стр. 165-166).


В песнях отражена история народа, запечатлено богатство и своеобразие исторически сложившегося народного характера. Так вековая борьба с иноземными захватчиками породила русские былины и исторические песни. Русские эпические песни воссоздают и события времен расцвета древнего русского государства. В таких песнях, как и в календарно-обрядовых, "основная магическая сила была в словах, а музыка имела вспомогательное значение.., эти песни живым биением ритма, трогательной простотой напева, образным настроением поэзии воскрешают далекое время начала Руси." (Соболева Г., "Россия в песне", М:Музыка, 1976г., стр16).

"Как за речкою да за Дарьею Злы татарове дуван дуванили. На дуваньщине доставалася, Доставалася теща зятю. Вот повез тещу зять во дикую степь, Во дикую степь к молодой жене: "Ну и вот, жена, те работница, С Руси русская полоняночка. Ты заставь ее три дела делати: Первое дело - куделю прясть, Второе дело - лебедей стеречь, А и третье дело - дитю качать." Полоняночка, с Руси русская, Она глазками лебедей стережет, А ручками кудель пряжет, А ножками колыбель колышет. Ох, качает дитя, прибаюкивает: "Ты баю, баю, боярский сын! Ты по батюшке зол татарчонок, А по матушке ты русеночек, А по роду ты мне внученочек И моих черев ты урывочек. Ведь твоя-то мать мне родная дочь, Семи лет она во полон взята… Мне бить тебя - так грех будет; А дитей назвать - так вера не та!" Услыхали то девки сенные, Прибежали они к своей барыне… Дочка к матери повалилася, Повалилася во резвы ноги: "Государыня моя матушка! Не спознала я тебя, родную! Ты бери ключи, ключи золоты, Отпирай ларцы, ларцы кованы. Ты бери казны, сколько надобно, Ты ступай-ка мать во конюшенку, Ты бери коня что ни лучшего, Ты беги, беги, мать, на святую Русь!" "Не поеду я на святую Русь, Я с тобой, дитя, не расстануся!"


Эта песня "Про татарский полон" стала как бы музыкальным памятником скорбных лет жизни Руси, раздираемой невиданным доселе нашествием врага. В короткий срок, - свидетельствовали летописи, - "…татарове поплениша Володимерь и пойдоша окоянии ти кровопиици к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу…"(Там же. Стр26-27). Более 200 лет продолжалась тягостная зависимость от Орды, страдала русская земля под игом захватчиков. Казалось, навсегда умолкли звуки песен, лишь плачи да причитания слышались порой. "Делили татары русские города и земли (как об этом рассказывалось в песнях) горели посады и крепости… Но пришел 1380 год, и Русь дала поработителям отпор." А потом - год 1480, когда, "вновь придя на Русь, татары увидели перед собой могучего противника - сильное войско окрепшего Московского государства… Приблизительно с этих пор Русь стала называться Россией".
Сбросив иго, страна вступила в пору обновления. Произведения народного творчества той поры повествуют о военных походах Ивана Грозного, о его успехах и победах. "Во многих песнях пелось о походе на Казань, которая закрывала для Московского государства удобный торговый путь по Волге на восток.


…Я сама знаю, про то ведаю, Что Казань-город на крови стоит, А Казанка-речка кровью протекла…"

После взятия Казани потянулись купцы и помещики в заволжские плодородные земли. Среди них - Строгановы, получившие от Грозного грамоту на владение угодьями к востоку от Камы. Это у них и появится затем дружина атамана Ермака, покорившая Сибирь, а о его героическом, легендарном образе до сих пор рассказывают нам песни. В песнях рассказывалось, как тяжела была жизнь казаков в Сибири. С конца 16-го века именно Сибирь стала местом ссылки, и первыми же ссыльными оказались наши земляки - жители города Углича. Их отправили в город Пелым за свидетельство по делу об убиении царевича Дмитрия. Но самое интересное, что вместе с горожанами в Сибирь был отправлен и угличский медный колокол за то, что в роковой день 1591 года он своим звоном способствовал народному волнению. О событиях в Угличе поведала народная песня 17 века:

"…Не лютая змея воздывалася, Воздывалася собака булатный нож, Упал он не на воду, не на землю, Упал он царевичу на белу грудь, Да тому ли царевичу Димитрию, Убили же царевича Димитрия, Убили его на Углищи, На Углищи, на игрищи…" (Там же, стр.44).


В 16-17 веках излюбленным жанром в творчестве народа становится протяжная лирическая песня. Сюжеты многих песен навеяны мотивами тоски по родному краю, безысходностью подневольного положения крестьян.
"Литература, как и другие виды искусства, многим обязана народной песне. Все больше писатели так или иначе воспитывались на народной поэзии, они использовали ее сюжеты, темы и образы. Поэты сочиняли свои песни по образцу народных… В то же время многие любимые народом песни восходят к стихам русских поэтов, среди которых есть и наши, ярославские поэты.
Они были современниками - дворянский сын, получивший образование в первоклассной гимназии, Леонид Трефолев и выходец из крестьян, затем торговец Иван Суриков. "Что могло сблизить архивного юношу Трефолева, с 12 лет издающего собственный журнал, театрала, "уединенного пошехонца" и Сурикова, работающего в своей угольной лавке поочередно то молотом, то пером?
Сблизила их песенная стихия. Оба поэта были по призванию песенниками. Любовь к родному краю и знание могучего русского национального характера - гордого и неподкупного, удалого и свободолюбивого - сливались в песнях с болью и тоской израненной души. В народе пели "Когда я на почте служил ямщиком", подхватывали "Дубинушку", не подозревая о том, что прежде чем стать народными песнями, эти произведения прошли через сердце поэта Трефолева. Похожее происходило и с Суриковым. "Тонкая рябина", Степь да степь кругом", "Эх ты доля моя доля"" …Эти песни как будто утрачивали авторство вскоре после рождения, и в этом проявлялось высшее признание народа поэтам-песнетворцам. "Стыдно петь, как румяные розы соловьев полюбили в ночи", - писал Трефолев. Да, его муза никогда не пела сладкоголосых песен, он может гордиться ею.
К Сурикову с полным основанием можно отнести строки, написанные им по поводу безвременной кончины поэта А.Кольцова:

"И умер он, тоской томим, В неволе, плача о свободе, Но песня, созданная им Жива и носится в народе".


Живет творчество Сурикова, поются его песни, а о нем самом вспоминают очень редко… Десятки чудесных произведений его бытуют в народе до сих пор. Кто не знает его песни о Стеньке Разине? В 1667 году появился атаман Степан Тимофеевич Разин. В 1649 году был утвержден закон, по которому крепостное право распространялось не только на центральные районы государства, но и на окраинные земли. И через 25 лет беглого крестьянина могли отыскать, наказать и вернуть помещику. Не смотря на эти меры, продолжали крестьяне убегать в низовья Волги, в далекие степи. Мать русских рек давала приют смелым людям. Росло недовольство крестьян. Собрав небольшой отряд из беглых, Разин плавал по Волге, Уралу, Каспию, учиняя расправу над теми, кто притеснял народ. Шли и шли беглые холопы к Разину, чтобы уж в который раз попытать свободы и счастья. Для народа Разин стал героем, совестью народной. Может быть поэтому песни показывают интерес к судьбе любимого вождя. В песнях поется о походах Разина, о его победах, раздумьях, справедливом суде над "кровопивцами", о печальной судьбе атамана.
В песне И.З.Сурикова "Казнь Степана Разина" лучшие интонации могучих песен об атаманах, таких, как "Есть на Волге утес". Вторая песня более известна сейчас в народе. Но мы помним и песню Сурикова:

"Точно море в час прибоя, Площадь Красная гудит. Что за говор? Что там против Места лобного стоит? Плаха черная далеко От себя бросает тень… Нет ни облачка на небе… Блещут главы… Ясен день… Ярко с неба светит солнце На кремлевские зубцы, И вокруг высокой плахи В два ряда стоят стрельцы. Вот толпа заколыхалась, - Проложил дорогу кнут: Той дороженькой на площадь Стеньку Разина ведут."
(И.З. Суриков "Стихи и песни", ОГИЗ, Ярославль, 1948г., стр19-21).

"В чем же сила произведений Сурикова? Почему они заслужили такую любовь народа? Творческая деятельность поэта глубокими корнями уходила в жизнь деревенской и городской бедноты. Суриков чутко прислушивался к трудовому народу, превращая его мысли и чаяния в стихи и песни, облекая думы и мечты трудящихся в форму певучих поэтических произведений. Поэт неустанно учился у народа искусству слагать песни, отлично зная устное народное творчество и брал его, по выражению поэта, за образец для своей работы. В его стихах заложены неиссякаемые чувства любви к народу, к Родине. Иван Захарович до боли сердечной любил трудовой народ, из среды которого он вышел сам. Суриков был истинным поэтом горькой народной судьбины. И народ всем сердцем чувствовал это, с волнением принимая искренние строки певца, превращая их в песни- грустные, мечтательные, протяжные." (Там же, стр.3-4).
Как выходец из самой сердцевины своего народа, И. З.Суриков сполна разделил с ним его бесправие, тяжелый труд, полуголодное существование. Вот почему в его стихах мы слышим:
"Не проси от меня светлых песен любви; Грустны песни мои, как осенние дни! Звуки их - шум дождя, за окном ветра вой: То рыданья души, стоны груди больной." (Там же, стр.39). "Что шумишь, качаясь, Тонкая рябина, Головой склоняясь До самого тына?"


Эту песню я слышу всегда, когда собираются за праздничным столом наши родственники. Но ни один из них не смог ответить на мой вопрос, кто же автор этой песни? И вдруг в томике стихов Сурикова я нахожу очень похожие слова:

"Что стоишь, качаясь, Тонкая рябина, Низко наклоняясь Головою к тыну?- С ветром речь веду я О своей невзгоде, Что одна расту я В этом огороде, Грустно, сиротинке, Я стою, качаюсь, Что к земле былинка К тыну нагибаюсь. Там за тыном, в поле, Над рекой широкой, На просторе, в воле, Дуб растет высокой. Как бы я желала К дубу перебраться, Я б тогда не стала Гнуться и качаться. Близко бы ветвями Я к нему прижалась И с его листвою День и ночь шепталась… Нет, нельзя рябине К дубу перебраться! Знать мне, сиротинке, Век одной качаться." (Там же, стр.24).


Эту песню талантливого поэта, самородка земли русской, И. З. Сурикова сразу полюбили. В годы войны она стала самой любимой песней у тех, кто оставил на далекой родине свою девушку. Об этом ярославский поэт Анатолий Павлов рассказал стихами:

"В столетних кедрах ухает мороз, Мелькают дни, мелькают перегоны, И тянет вглубь Сибири паровоз С крестами санитарные вагоны. А в них то глухо стонут, то кричат И тяжело вдыхают воздух вязкий Два эшелона раненых солдат В лубках и в окровавленных повязках. Так было. И усталая сестра У изголовья моего дремала И в полусне до самого утра Мне о рябине тонкой напевала. И думал я: Жена ль ты чья? Невеста? Солдатской, может, стала уж вдовой? И где-то подо Ржевом иль под Брестом Убит твой муж - России рядовой… Родней родни, сестра, в ту ночь ты стала, И я хотел тогда лишь одного, Чтоб в дальней дали дуб свой отыскала, Рябинкой стала около него."


"Рябину" до сих пор поют, правда, слова песни со временем немного изменились. Как прекрасно, что появившуюся 135 лет назад, в 1864 году, песню любят и сегодня. А как не полюбить строки следующей песни, если то, о чем в ней поется, было знакомо каждой девушке:

"Я ли в поле да не травушка была, Я ли в поле не зеленая росла; Взяли меня травушку, скосили, На солнышке в поле иссушили. Ох, ты, горе мое, горюшко! Знать, такая моя долюшка!… Я ль у батюшки не доченька была, У родимой не цветочек я росла; Неволей меня, бедную, взяли, И с немилым, седым повенчали. Ох, ты, горе мое, горюшко! Знать, такая моя долюшка! (Там же, стр.32).


О счастье, о лучшей доле мечтали герои песен Сурикова, мечтал когда-то он сам, слушая от бабушки, Дарьи Васильевны, сказки, "герои которых искали счастливую долю, много претерпевая на пути лишений и бед, и все тянулась и тянулась их дальняя дорога…
- Нашел он их, бабушка?
- А-а? - зевая, отвечала Дарья Васильевна. - Кого их?
- Да счастье, радость-то?
- Нашел. Нашел. После это, в конце…
- Не спи! Сказывай, где нашел?
- В Царствии Небесном."(Соловьев - Несмелов Н.А., "И.З. Суриков. Биографический очерк // Полное собрание сочинений, -М., 1884, стр.44).
А Ваня Суриков так и не нашел, как не нашла счастья и девушка-сиротинка из его песни:

"Сиротой я росла, как былинка в поле; Моя молодость шла у других в неволе. Я с 13 лет по людям ходила: Где качала детей, где коров доила… Есть у птички гнездо, у волчицы - дети, - У меня ж ничего, никого на свете. Ох, бедна я, бедна, плохо я одета, - Никто замуж меня и не взял за это!


Евгений Савинов в стихотворении "Мы - ярославцы" пишет:

"Чего ни делал расторопный этот С хитринкой ярославский мужичок? Он "птицу-тройку" запрягал с рассветом И гнал за счастьем, сев на облучок…"


"О ярославцах шла слава, как о бойком и ловком народе: им город, что рыбе море! "Город, может быть, а вот степь для многих становится последним пристанищем. Об этом и в песне "Степь Моздокская", более известной сейчас под другим названием "Степь да степь кругом"..,

"Кони мчатся - несут, степь все вдаль бежит, Вьюга снежная по степи гудит. Снег да снег кругом, сердце грусть берет, Про Моздокскую степь ямщик поет… Как простор степной широко велик, Как в степи глухой умирал ямщик."

(И.З. Суриков "Стихи и песни", ОГИЗ, Ярославль, 1948г., стр 27-29).
Пятницкое кладбище в Москве часто называли Ярославским. "Много тут лежало ярославских косточек - мимо этого кладбища шла дорога из бойкого, речистого города Ярославля, по ней приходили расторопные ярославцы в белокаменную искать счастья. Здесь и оставались. Здесь осталась Фекла Григорьевна, здесь, возле матери положен будет потом и сам Иван Захарович Суриков". "Наша доля - наша песня…", - такими словами откликнулся на смерть Сурикова преданный сын ярославского края, о котором Н.А.Некрасов скажет: "Стихи его бьют по сердцу. Это мастер, а не подмастерье." Свои произведения этот мастер подписывал псевдонимом "Уединенный пошехонец". Это ученый, историк, археограф, краевед, автор не менее известных песен "Когда я на почте служил ямщиком" и "Камаринской", знаток обычаев и нравов древней старины, любивший скрываться и под псевдонимом "Ярославский старожил" - Леонид Николаевич Трефолев.
В 1900 году в ярославль собирается Михаил Павлович Чехов, брат Антона Павловича Чехова. Чеховых интересовали 2 ярославских события - полуторастолетний юбилей русского театра и 60-летний юбилей Л. Трефолева. Юбилей Трефолева надо было устраивать год назад, в 1899 г. Но вспомним о дате позднее.
Заарендовали на один вечер Волковский театр… послали за ничего не подозревавшим юбиляром… старенький, лысенький, похожий на общипанную ворону, он чувствовал себя странно. Музыка играла тушь, певчие пели "Славу", а бедный поэт только вставал и, сложив руки на груди, низко, в пояс, кланялся на все четыре сторон. Говорят, этот вечер продлил жизнь Трефолева еще на несколько лет.
А в 1989 году ярославцы отмечали 150-летие поэта. Значит, нынче, в 1999 году - 160 лет. Нет, не суждено "Уединенному пошехонцу" затеряться в глубинах времени. Почему же помнят его имя? Стихи Трефолева - это "маленькие трагедии", посвященные бедным людям России, униженным, оскорбленным, утратившим свое лицо, судьбу, счастье, надежду". "Как на улице Варваринской спит Касьян, мужик камаринский…" "Знакомая, веселым ритмом наполненная песня "Ах, ты, сукин сын, камаринский мужик…" незаметно теряет веселость, утрачивает плясовой наигрыш, зовет читателей к размышлению: всего один раз в 4 года выпадают Касьяну желанные именины, вот и празднует мужичонка! Проснуться Касьяну не суждено, уснул он замертво.
Биография Трефолева скудна событиями. "Обратим внимание на условия, давшие толчок творческой личности. О своей матери, Клавдии Петровне, Трефолев скажет: "В маленьком уездном Любиме она считалась первою дамою…". "По красоте ли? По нарядам?" - подумаете вы. Трефолев разъясняет: "первою дамою - охотницей до книг."
Университетами самого Трефолева тоже станут книги. Вот почему без систематического образования, без диплома университета и даже без свидетельства об окончании лицея он станет ученым, историком, краеведом, поэтом. Поэтом, стихи которго обладали взрывчатой силой. "Чистая публика прогуливается по набережной и не смотрит вниз, ей нет дела ни до крючников, ни до рабской лямки бурлаков." А Трефолев пишет:

"Хоть бы дождь оросил, хоть бы выпала тень В этот жаркий безоблачный день! Все бы легче неволю народу терпеть, Все бы легче "Дубинушку" петь…"

(А.В. Астафьев, Н.А.Астафьева "Писатели Ярославского края", Верхне - Волжское книжное издательство, Ярославль, 1974г.).
В трефолевской обработке народной песни "Дубинушка"(1865г.) звучит мотив "праведного гнева", будущей народной борьбы - этого не было в других вариантах и редакциях песни. Рабская лямка… И о себе поэт скажет: "Я родился в знатном чине всероссийского раба".

"Не тогда ли звенело - слагалося, и на сердце ложилось тепло: "Меж высоких хлебов затерялося небогатое наше село". В том селе на окне скособоченном до утра шелестела тетрадь, Не твоим ли исписана почерком, только строчки стихов через "ять". Сколько раз те стихи перелистаны материнской горячей рукой? В ее женскую долю вплелись они над великою русской рекой. Не оттуда, друзья, не оттуда ли, по бурлацки пригнувшись в пыли, Налитые слезами и удалью, ко мне песни поэта пришли? Поражаюсь, - а ну-ка, сумейте-ка, то классической лирой певца, То простою крестьянской жалейкою так тревожить людские сердца!"


Если бы мы не знали, что поэт Лебедев, наш земляк, наш современник, посвятил это стихотворение Н.А.Некрасову, то эти слова, по праву, можно адресовать и Л. Трефолеву, и И. Сурикову. Ну а Н.А.Некрасов? Его стихи, ставшие песнями: "Тройка", "Коробейники", "Меж высоких хлебов затерялося", "Огородник", так же трогают душу, как песни поэтов, о которых здесь было сказано. Люди старшего поколения помнят песни "Нива моя, нива, нива золотая", "Я все еще его, безумная, люблю.". У них тоже есть атор - Юлия Жадовская. 23 стихотворения ее положены на музыку, некоторые из них - неоднократно. Глинка, Даргомыжский, Рахманинов, Варламов, Гречанинов и многие другие композиторы были покорены ее стихами. Влияние этой поэтессы испытывали и Трефолев, и Суриков. О ней писали наши великие критики Белинский, Добролюбов, Писарев.
"Задушевность, полная исренность чувства и спокойная простота ее выражения - вот главные достоинства стихотворений госпожи Жадовской" - так писал о Юлии Валериановне Н. Добролюбов. А в советское время страна пела песни другого нашего земляка - А. Суркова. В песнях военных лет проникновенно воплощались раздумья поэта о жизни, Родине, смерти, любви. Как верный друг она не покидала фронтовика в минуту грусти, скрашивала разлуку с любимой:
"Пой, гармоника, вьюге назло, заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло от твоей негасимой любви."
(Сб. "Друзья - однополчане", составитель А. Луковников, М: "Музыка", 1985г.).
Эту песню А.Суркова, как и "Рябинушку" И.Сурикова знает и поет вся страна. Сам А.Сурков писал: "Нет для стихотворца выше счастья, чем счастье чувствовать себя нужным своим соотечественникам и современникам, и чувствовать, что твои мысли и переживания находят отклики в их сердцах. Это чувство я испытал в предвоенные годы, когда некоторые мои песни ("Чапаевская", "Конармейская", "То не тучи, грозовые облака", "Рано - раненько"), что называется "пошли в народ", стали распевными песнями миллионов людей.(Сб. "Поэты - фронтовики", Ярославль, Верхне - волжское книжное издательство, 1969г., стр.6)Это чувство особенно остро испытывалось в дни Великой Отечественной войны, когда такие песни, как "Песня смелых"(Смелого пуля боится, смелого штык не берет") и "Бьется в тесной печурке огонь", с самых тяжелых дней войны стали подлинно народными песнями.". По словам М.Светлова "В бою песня встает комиссаром перед самым передним окопом".
Проследив историю песен ярославских поэтов, можно сделать вывод, что они всегда были рядом с крестьянами, рабочими, солдатами в труде, борьбе, боях. Судьба России отражена в этих правдивых песнях.

"Есть в этих песнях сила неземная, неясная и светлая тоска, Услышишь вдруг - и отчего не знаешь - забьется сердце, как в тугих висках! То вдруг замрет - и перестанет биться, то встрепенется, как зеленый бор. То вдруг рванется - будто к небу птица, и вот - взлетает в солнечный простор! Раздумье есть в родных полях и селах, в густых лесах, глядящих в небосвод, В напевах птиц - то грустных, то веселых, в спокойном плеске величавых вод! Звучат мотивы слаженно и слитно, проходят годы, песнями звеня, И не стареет песенная сила, как не стареет русская земля!"
(Сб. "День ярославской поэзии", Ярославское книжное издательство, 1963г., стр. 133 -134).

Лучшего вывода, чем слова этого стихотворения ярославского поэта Ивана Харабарова, о певучей душе русского человека и о песенной силе русской земли не сделаешь!


Использованная литература.
1. "День ярославской поэзии", Ярославское книжное издательство, 1963г.
2. "Друзья - однополчане", Москва, "Музыка", 1985 г.
3. "Поэты - фронтовики. Стихи." Верхне - Волжское книжное издательство, Ярославль, 1969 г.
4. Архагельский Вл., "По земле Ярославской", Ярославское книжное издательство, 1960г.
5. Астафьев А.В., Астафьева Н.А. "Писатели Ярославского края", Верхне - Волжское книжное издательство, Ярославль, 1974 и 1990 г.
6. Г.Соболева, "Россия в песне", М: "Музыка", 1976г.
7. Соловьев - Несмелов Н.А., "И.З. Суриков. Биографический очерк // Полное собрание сочинений, -М., 1884 г.
8. Суриков И.З. "Стихи и песни", Огиз Ярославское областное издательство 1948 г